По предварительным данным, в начале апреля на Средний Урал прилетят руководители компании «РУСАЛ», включая генерального директора Владислава Соловьева. Алюминиевые генералы дадут старт проекту по добыче бокситов в Североуральске – пустят шахту «Черемуховская-Глубокая». Последний раз новую шахту здесь пускали в 2005 году, это была «Ново-Кальинская». Как тогда говорили, она стала первой в России, построенной в постсоветский период, и крупнейшей из числа подобных возводимых объектов. Спустя 10 лет о «Черемуховской-Глубокой» говорят тоже как об уникальном для России проекте. Корреспонденты Znak.com побывали в шахте до её официального пуска.

Проходить основной ствол «Черемуховской-Глубокой» начали еще в 1982 году. Работы велись на перспективу. К разработке нового поля бокситов планировалось приступить после исчерпания рудных запасов других шахт. Запасы «Глубокой» оцениваются в 53 млн тонн, добывать планируется 1,5 млн тонн в год – это примерно половина от всей добычи входящей в «РУСАЛ» «Севуралбокситруды» (с шахт «Красная Шапочка», «Кальинская», «Ново-Кальинская», «Черемуховская»). Для Североуральска и соседнего Краснотурьинска, куда на «Богословский алюминиевый завод» отправляется 95% добываемых бокситов, работа шахты – перспектива стабильной жизни еще минимум на 35 лет.

Залежи североуральских бокситов уходят с понижением с юга на север. Вслед за ними год от года все глубже в землю «вгрызаются» шахтеры СУБРа

Судьба стройки, однако, оказалась вплетена в историю страны. С развалом Союза она то останавливалась, то возобновлялась, все делали по принципу «сколько денег, столько песен». В итоге проходку ствола закончили только в 1997 году. Лишь спустя 13 лет новый владелец СУБРа ОК «РУСАЛ» (образована в 2007 году; основной владелец Олег Дерипаска) возобновил работы. Компания потратила на завершение работ около 5 млрд рублей. Началось армирование шахтного ствола и подготовка к проходке двух горизонтов. Запрятанная в североуральской тайге стройплощадка тогда напоминала лунный пейзаж – перекопанное торфяное поле с уходящей куда-то к центру земли дырой.

Мешочек с бачком – дыхательный аппарат на случай аварии. Выдается каждому. Если сидеть на месте, то хватит на 4 часа, если идти – на час. Выбор – дело персональное

Сейчас площадка обнесена аккуратным заборчиком из гофрированного железа. Посреди высится огромный копер (высота 90,4 метра, самый большой на СУБРе), проще говоря, башня, предназначенная для подъема-спуска людей, материалов и, самое главное, руды. Слева от входа – рудный склад, к которому подведена железная дорога. По другую сторону склад материалов, газораспределительный пункт и калориферная, отвечающая за подачу теплого воздуха в шахту – без этого она быстро обледенеет; вагончики-бытовки. Общий вид еще далек от идеального. Нет, как на других шахтах, капитального административно-бытового корпуса. То тут, то там взгляд упирается в припорошенные снегом кучи земли и стройматериалов, катушки проводов, разнообразные механизмы. Но все-таки вид, по сравнению с первоначальным, принципиально иной.

Перед спуском обязательно проверяют давление…

Внутри копра кипит работа. На первом этаже маляры раскрашивают новые ворота. Наверху шумят «болгарки», видны искры от сварочного аппарата. Поднимаемся на отметку «плюс 75», отсюда хорошо виден фронт работ. Идет подготовка площадки к установке второй (из трех) подъемной машины. «Решили заказать ее в Германии. Будет дорогая, порядка 3 млн евро, но оно того стоит, – говорит наш провожатый, начальник производственно-технического отдела СУБРа Владимир Сауков. – Есть еще машиностроительный завод на Украине, но понятно, что с Украиной сейчас никто договариваться не будет. Тем более, они попросили предоплату сразу 50%». Весь 2015 год уйдет на изготовление механизма, ставить начнут в 2016-м, с учетом пуско-наладки на это уйдет еще полгода.

…и заставляют дышать в алкотестер – пришедшим на работу в пьяном виде грозит увольнение

Как все будет выглядеть, Сауков демонстрирует в другой части копра. Здесь под куполом уже установлена первая подъемная машина. Вес агрегата – порядка 120 тонн, половина из них приходится на двигатель. Чтобы его поднять на высоту, под потолком копра смонтирован специальный козловой кран. От подъемной машины вглубь шахты спускаются толстые железные канаты, к каждому прикреплен «сосуд», так здесь говорят: на одном конце «скип» – емкость для подъема породы, на другом – клеть для людей. Оба выполняют роль противовеса друг другу.

Начальник производственно-технического отдела СУБРа Владимир Сауков (слева)

Это временное решение. В финале будут работать, как уже говорилось, три подъемных машины: одна – для пустой породы, другая – для руды, посредине – для четырехэтажной клети, в которой будут возить людей и материалы. «Аналогов в России нет, – уверен главный инженер проекта «Черемуховской-Глубокой» в 1994-2010 годах Петр Романский. – Нет такого ствола [шахты] диаметром восемь метров, глубиной полтора километра с башенным копром на поверхности, в котором размещаются сразу три подъемные машины». Раньше на одном стволе их не ставили больше двух.

Подземное метро. Паровозик зовут «Ганс», его делали в Германии в дремучие советские годы, работает до сих пор

Последнюю, третью, машину на «Глубокую» хотят снять с «Красной Шапочки», выработку которой планируется завершить через год-два. Вывести «Глубокую» на проектную мощность – 1,2 млн тонн руды в год – планируется к 2022 году. Число персонала возрастет с нынешних 700 до 1,2 тыс. человек. Впрочем, о планах на СУБРе говорят с осторожностью. «Мы их столько уже переписали», – признается Сауков. Пока занимаются пуско-наладкой первой подъемной машины. К торжественному пуску шахты она должна работать как часы.

МДК – моноканатная кресельная дорога

Спускаемся чуть ниже, в операторскую, из которой контролируют работу подъемных машин. «Кнопку [для торжественного пуска шахты] можно сделать куда угодно, но вообще все управление пойдет отсюда. С других отметок нам максимум могут дать сигнал», – смеются местные обитатели.

Копер осмотрели, пересаживаемся в клеть, едем «на горизонт минус 1040». С учетом того, что шахта стоит на высоте 190 метров над уровнем моря, реально этот горизонт – минус 1230 метров от поверхности (сам ствол шахты пройден до минус 1360 метров). Сверху беспрестанно льется поток воды. «Здесь массив более обводнен, вода просачивается через бетон», – объясняет Сауков. Мимо пролетают вертикальные и горизонтальные «расстрелы» – балки шахтной крепи. Они связаны в ячеи по 4 метра между каждой, это расстояние пролетаешь за секунду – такая скорость у клети. Провожатые обещают, что скоро будут возить со скоростью 8 метров в секунду: «Будет так – ты едешь, а у тебя падающие капли воды стоят перед глазами».

За анкероустановочной  машиной Sandvik Сауков лично ездил в Швецию

С нами едет начальник участка горно-капитальных работ Владимир Торопов. По пути он вспоминал, в каких условиях происходило армирование ствола шахты: «Постоянно сверху дождь, который ни на секунду не прекращается, люди всю смену в резиновых костюмах работали. Опускали не в клети, как сейчас, а в бадье на пять человек. Ощущения непередаваемые». И переключился на достоинства нашей клети «на резиновом ходу»: «Едем, и тихо – разговаривать можем. А по “рельсовым” проводникам такой грохот бы стоял. Я сам, когда первый раз проехал, как на иномарку сел».

Бурильная машина Boomer. Шахтеры, привыкшие работать ручными перфораторами, поначалу минут по 20 наводили установку на нужную точку

Несмотря на скорость, спускаемся не одну минуту, поэтому шахтеры успевают не только байки журналистам травить, но и рабочие вопросы обсуждать. Язык, признаюсь, что китайский, непосвященному уху ничего не понятно:

— Кулаки есть?

— Сюда же не вагонетки подавать!

— А как ты будешь породу подавать?

— Убрал, пролетел (смеются).

— Дверку вчера сделали, герконы поставили, балочку обрезали.

— Мне это посмотреть надо. Видишь балка-то не попала в ярус и козырек надо делать…

Если вручную, то только все гораздо медленнее. Это ручной телескопический бур, вес 48 килограмм

Приехали. Горизонт 1040 – сейчас это главная стройплощадка под землей. По словам Торопова, работали здесь около пяти лет, и только сейчас можно сказать, что «в основном готово». Взору предстает хитросплетение тоннелей-квершлагов с рельсами в два ряда: один для груженых вагонеток, другой для порожних. На стенах вермишель из проводов. Через каждый десяток-два метров свисают фонари. Ни один не светит, путь освещаем налобными фонарями. «Чего жечь электроэнергию, если работы пока не ведутся?», – поясняет Сауков.

Тот самый перфоратор

Провожатые называют все это «колечком». Двигаясь по нему, очень быстро теряешь чувство пройденного расстояния, направления движения и времени. Накрывает полная дезориентация. «Проходка оказалась сложной. Здесь порфириты – очень слабые породы. Пришлось ставить сейсмоустойчивую крепь», – продолжает рассказ Сауков, показывая на затянутые металлической сеткой своды.

Скоро мы видим, что именно такое «слабые породы». При сбойке двух тоннелей обвалился свод, и полутораметровые крепежные анкера из стали срезало как бритвой. «Высыпало порядка 12 метров кровли. Сейчас ставим арочную крепь из 27-го спецпрофиля», – опять переходят «на китайский» наши экскурсоводы.

Уходим в одно из ответвлений квершлага и натыкаемся на гигантский механизм. «Смотри, здесь “опрокид”: вагонетка заходит, переворачивается, руда из нее ссыпается в бункер, через дозатор на горизонте 1070 ссыпается на транспортерную ленту, по ней в скип и по стволу шахты подается наверх», – объясняет Сауков. То, что мы смотрим, это «породная цепочка», она готова. «В процессе строительства у нас породный перепуск, надо доделать подземный рудный комплекс, второе кольцо», – перечисляет необходимое Сауков.

Начальник участка горно-капитальных работ Владимир Торопов

Грубо говоря, породная и рудная цепочки отличаются только тем, что по одной из шахты вывозят пустую породу, по другой – бокситы. Первую строят быстрее, так как сперва ведется проходка к рудному телу, а уже потом начинается добыча. «Строительство должно немножко опережать добычу», – подтверждает Сауков.

«Надо доделать подземный рудный комплекс, второе кольцо»

Добыча в рудном теле «Черемуховской-Глубокой» уже идет. Работы ведутся на горизонтах 830 и 920, но бокситы пока вывозят через соседнюю шахту №10, ее копер виднеется километрах в трех от «Глубокой». Происходит это мудреным способом: руду через систему тоннелей поднимают на горизонт 427, оттуда скипами – вверх. Рабочих спускают по стволу шахты №8. Чтобы добраться до забоя и выбраться оттуда, у них уходит два часа – четверть каждой смены. «По восьмому наклонному стволу опускаемся до 620-го горизонта, потом переходим на МДК (моноканатная кресельная дорога, – прим. ред.), по ней до 830-го горизонта, потом на СКСУ (скипо-клетевой строительный уклон, – прим. ред.) и сюда», – без запинки, как мантру, описывает путь Торопов.

СКСУ – скипо-клетевой строительный уклон, для людей и грузов

С учетом потраченных энергоресурсов и времени такая добыча выходит на грани рентабельности. С пуском в эксплуатацию основного ствола «Черемуховской-Глубокой» путь оптимизируют: руду будут опускать на 980-й горизонт, оттуда по перепуску на 1040-й, ссыпать в бункера и через горизонт погрузки подавать наверх. Говорят, так будет дешевле. Кроме того, с выработкой верхних горизонтов все работы, в том числе по добыче бокситов, вообще сосредоточатся на горизонте 1040, который надолго станет основным. Благодаря «Черемуховской-Глубокой» в «РУСАЛе» рассчитывают в среднесрочной перспективе значительно, до 30%, сократить себестоимость добываемых СУБРом бокситов.

«Высыпало порядка 12 метров кровли. Сейчас ставим арочную крепь из 27-го спецпрофиля»

Также на новой шахте рассчитывают внедрить «поточный метод» добычи. Сейчас его отрабатывают на 995-м горизонте шахты «Кальинской», нынешнего флагмана СУБРа. В онлайн-режиме здесь идет обучение операторов анкероустановочной  машины Sandvik шведского производства. Недавно их купили две: одна останется в «Кальинской», другую перевезут в «Черемуховскую-Глубокую». Рядом в забое шлифуют навыки работы на бурильной машине Boomer.

«Руда через дозатор на горизонте 1070 ссыпается на транспортерную ленту, по ней в скип и по стволу шахты подается наверх»

В идеале связка должна работать так: Boomer обуривает забой, взрывники его подрывают, горную массу достают, в дело вступает Sandvik – укрепляет свод, чтобы можно было идти на следующий цикл. На всю операцию – три рабочих смены. Если делать вручную, то только на укрепление свода уходит в два раза больше времени. При этом оператор вынужден управляться с ручным телескопическим буром весом в 48 килограмм, а часть проходки засыпать пустой породой, иначе не достать до свода, и потом ее выгребать. Плюс, если вести бурение вручную, то длина каждой проходки сокращается вдвое – максимум 1,9 метра за раз, против 4-х машинным способом

Подъемная машина. Вес 120 тонн, установлена под крышей копра

«Бурим, валим, крепим», – бодро рапортует бригадир «студентов» Владимир Степанов. Но почти тут же признается: «Если честно, медленно бурим – 15 болтов за смену. Мне надо 30 минимум». Сауков говорит, что еще год назад «субровчане», привыкшие работать ручными перфораторами, с трудом управлялись даже с буровой машиной: «Минут по 20 наводили на точку. Сейчас уже не глядя делают». Он считает, что оперировать зарубежным анкероустановщиком они тоже скоро научатся – «начинали вообще с 8 [болтов]».

Сейчас там же оборудуют площадку под вторую

На стенде с объявлениями для работников «Кальинской» в административном корпусе замечаем любопытную зарплатную ведомость. В декабре 2014 года средняя зарплата по шахте составила 39 тыс. рублей, ГРОЗ (горнорабочий очистного забоя) – 57 тыс., проходчик – 51 тыс., взрывник – 36 тыс. Парковка возле шахты, на которой преобладают новенькие иномарки, свидетельствует, что бумага не врет. Так, впрочем, не везде. На шахтах попроще, рассказывают сами «субровчане», и выработка меньше, и зарплата. Как будет меняться жизнь с учетом пуска «Черемуховской-Глубокой» – пока для жителей Североуральска повод для оживленной дискуссии. Невольным слушателем одного из ее фрагментов я стал во время подъема из «Кальинской»:

Вне зависимости от того, кто из VIP и откуда будет вскоре запускать шахту, на самом деле все произойдет отсюда

— Сын-то у тебя как? – задал вопрос пожилой бригадир своей знакомой.

— Из армии пришел, в Екатеринбург собрался, говорит: «Хоть в охрану, только не в шахту!».

— Моему полгода еще служить, но он только в шахту – мечта с пяти лет!

— И что там в охране? Путь в никуда, – подключился сосед.

— Точно, к 40 годам на стакан.

— Вот и я думаю, может, полгода промается, да домой вернется, – подвела черту женщина.

За 80 лет существования СУБРа здесь, на Северном Урале, под землей выкопан и обустроен целый город, этакий «гномбург». Только длина созданных здесь тоннелей-«улиц» на 200 километров превышает расстояние от Москвы до Екатеринбурга. Главный продукт, бокситы, содержат 50% алюминия – это очень много. Совсем не хочется думать, что будет, если из-за очередного ценового кульбита на международных рынках жизнь здесь замрёт.

Игорь Пушкарев

Фото — Дарья Шелехова